Спасти папу удалось!

Николай Одерей из Дмитровки Менского района мог не дождаться ни своего 54-го дня рождения, ни серебряной свадьбы. В мае прошлого года врачи сказали ему: без срочной операции на сердце он протянет разве что до конца сентября…

«ЛЕТАЛ, КАК САЙГАК!»

Жена Николая Михайловича, 49-летняя Наталия Одерей, вспоминает о пережитом со слезами в голосе. А сам он, что бы ни рассказывал, — улыбается и шутит.

— Я привык так общаться с людьми. По специальности – часовой мастер. Два года чинил часы и обувь, а с 1985-го как устроился на почту, так 32 года и проработал. Сначала в Стольном, вскоре перешел в Дмитровку начальником отделения. В 1992-м женился (жил через два дома отсюда, поэтому гулять приходилось ходить недалеко). И поехал за Наташей в Славутич.

— Я, отучившись на продавца-кассира, уже 2 года работала там. В Чернигове тогда без регистрации устроиться было невозможно. По радио услышала, что в Славутиче набирают продавцов. Поехала, меня за сутки оформили, дали жилье. Работала в продуктовом магазине с 1990 по 2000-й, пока мама не умерла. Тогда мы переехали сюда, в родительский дом.

Наталия Николаевна признается: с одной стороны, скучает по Славутичу, где им было хорошо, с другой — жалеет, что отважилась там жить спустя всего 4 года после Чернобыльской аварии.

— Тогда говорили: в Славутиче загрязненная зона. Повсюду висели дозиметры, измеряли радиацию. В некоторых местах прямо пищало. Но мы были молоды, безрассудны, ничего не боялись. Сейчас думаю: лучше б не ехали туда. Атой Коле худо, и у самой ноги болят – прямо внутри костей. Это все от радиации. Чернобыль сильно ударил по здоровью людей! Половины из тех, с кем я работала в магазине, уже нет.

— Я перевелся в Славутич на почту. Сначала работал оператором в почтовом зале, потом почтальоном. И на сортировке подменял, и на машине летал. Когда вернулись сюда, опять стал почтальоном. И работал, пока не заболел. Обслуживал Дмитровку, Лазаревку и Черногорцы – всего 36 км. Нелегко было. Особенно зимой. Приходилось развозить почту и пенсии на лыжах или конем.

Всю жизнь Николай Михайлович работал с больным сердцем.

— У меня врожденный порок. В 18 лет даже хотели дать группу – инвалид детства. Я, еще школьник, противился:«Какую группу?!» В Чернигов приехал, врач дает справку: «От физкультуры и от работы освободить». «Как освободить?!» — возмущался. Одна старенькая медсестра посоветовала: «А ты бегай». И я начал бегать. 4 километра преодолевал за 5 минут. Летал, как сайгак! И мне было нормально. А в прошлогоднем апреле как-то резко стало нездоровиться. Просто не было сил.

БЫЧЬЕ СЕРДЦЕ

— Когда мы впервые попали в больницу, врач мне о Коле сказал: «Он перенес большой стресс». Это правда: 6 лет назад умерла его мать, через неделю после нее – сестра. Мы тогда готовились к девятидневной панихиде по свекрови, а тут… Двойное горе. Д Коля у нас и так всегда был слишком впечатлительный. Прошло 4 года – умер его отец. После этого он совсем сдал.

— В мае мы поехали в Черниговский областной кардиодиспансер. Отправили меня на УЗИ сердца, положили на каталку Даже заплакал… Я — и такой беспомощный!..

В столичном Национальном институте сердечно-сосудистой хирургии им. Н. Амосова диагноз подтвердили — «аортальный порок с преимуществом стеноза (ІІІ ст.), аневризма восходящего отдела аорты, митрализация». Срочно требовалось протезирование и аортального клапана, и аневризматично расширенной аорты.

— Нам сказали: «Времени у вас – до конца сентября». Назвали стоимость операции – 120 тысяч гривен. А еще ведь обследование, реабилитация. Даже если бы мы продали все, что у нас было, денег бы не хватило. Вот и пришлось обращаться к людям.

Когда в июне старшая дочь супругов Катя (сейчас ей 23 года) пришла в нашу редакцию, мы разместили просьбу о помощи ее отцу и дали номер героя не одной гартов-ской публикации — кардиохирурга Центра кардиохирургии, сосудистой хирургии и малоинвазивной кардиологии Черниговской городской больницы №2 Игоря Венгера.

— Пациент обратился к нам в крайне запущенном состоянии, — говорит Игорь Васильевич. – У него была расширена аорта, которая могла в любой момент лопнуть, а также стеноз (сужение) аортального клапана. Сердцу было трудно прокачать кровь через слишком маленькое отверстие, и оно гипертрофировалось, стало в два или даже три раза больше, чем должно быть в норме (это называется бычье сердце).

12-ЧАСОВАЯ ОПЕРАЦИЯ

— В сентябре Коля стал ужасно отекать, особенно левая рука и лицо. Отговаривался: «Меня что-то укусило». А это уже приходил край. Он был цвета земли, дышал, как рыба, — говорит Наталия Николаевна. — Огромная благодарность Игорю Васильевичу Венгеру и всей его меди-иинской бригаде! Спасибо и вам, что его посоветовали! 13 сентября мы обратились к нему, а уже 15-го Колю прооперировали.

Игорь Венгер разъясняет суть операции, длившейся 12 часов.

— Нужно было увеличить отверстие на аортальном клапане и удалить участок расширенной аорты. Эта сверхсложная операция называется «операция Бенталла», их в Украине мало где делают. В моей практике такая была второй или третьей. К тому же еще раз подчеркиваю: в запущенных случаях, даже если оперативное вмешательство проведено блестяще, организм человека настолько изношен, что не может полноценно восстановиться.

К сожалению, это у нас в крови — обращаться к врачам, только когда припечет. Кроме того, время приходится терять еще и в связи с поиском денег, ведь такую сумму с нашими зарплатами и пенсиями быстро собрать невозможно.

— Операция со всеми обследованиями обошлась нам в 95 тысяч гривен. Дешевле, чем в столице, но все равно влезли в долги. Я продала двух коров, трех телят, возила на рынок сумки с молочным. Спасибо нашим местным депутатам (дали 10 тысяч гривен), людям из нашего и близлежащих сел, читателям «Гарта» – всем-всем, кто откликнулся! И благодарю сестру! Так как все, что мне удалось собрать и что нам дали, – это 55 тысяч гривен. А 40 тысяч одолжила Лида. Она с семьей живет в Донецке. Шахта Засядько, аэропорт, где велись боевые действия, – в полутора километрах от ведома. Практически весь 2014 год они прожили в подвале, только когда немного утихло, вернулись в квартиру. Не выезжают оттуда, поскольку боятся потерять жилье – там разворовывают все. Вот такая у нее собственная беда, а нас выручила. Мы до сих пор ей должны.

Я, чтобы раздать немного долгов, продала коня. Сейчас держу две коровы, поросят, гусей, уток. Деньги очень нужны, ведь у нас трое детей. Сергей в этом году выпускник, Таня – в 6-м классе, а Катя 20 апреля вышла замуж. Спасибо свахе -устроила молодым небольшую свадьбу.

ГЛАВНОЕ, ЧТО ЖИВ!

Вскоре после нашей публикации «Спасти папу» (№25 от 22 июня 2017 г.) в «Гарт» позвонила и потом пришла женщина (к сожалению, не представилась).

— Николая Михайловича в Славутиче многие знают и помнят, меня попросили узнать, сделали ли ему операцию и как он себя чувствует.

Когда я сказала об этом Николаю Михайловичу, он до слез расчувствовался: «За меня переживают…» А вот ни нервничать, ни работать ему нельзя.

— Помогать он хочет, руками бы все сделал, да не может – нет сил. Как только что-то поделает или понервничает, становится китайцем -очень отекает. Задыхается. Но, конечно, уже намного легче, чем было.

— Сейчас мое сердце – как тряпка. Надо беречься, постоянно проверяться (скоро поеду). Работы с меня больше никакой – только командую!

— Работа, долги — то такое. Заработаем и отдадим. Для меня главное, что на 25-летие нашего брака

— 3 октября — он был жив! И что до сих пор с нами! В этом году у Коли два юбилея: 15 сентября будет год после операции (теперь это его второй день рождения), а 27 сентября – 55-летие.

Алина Ковалева, “ГАРТ” №19 (2875) от 10 мая 2018